В старом  центре Севильи, на маленькой  площади, обсаженной  апельсиновыми деревьями, есть несколько  административных здании, один жилой  дом и один отель. Окна всех зданий выходят на площадь, как  принято в Испании. В тот день из окон можно было видеть, как рабочие что-то монтировали... К вечеру стало понятно, что установили небольшую сцену, поставили рядами деревянные стулья и даже надели на них белые полотняные чехлы. Настоящий театр под открытым небом!

        Когда спала  дневная  жара и немного  стемнело, появились зрители и начали рассаживаться. Музыканты на сцене проверяли свои инструменты, а я удобно устроилась на балконе, откуда сцена прекрасно просматривалась. Было несколько музыкальных номеров, а потом появился ОН.

      Под тихий перебор гитар вышел  на сцену  невысокий  плотный мужчина в белой  рубашке, черном пиджаке и черном же шейном платке. Он неспешно прогуливался в такт музыке, будто пробуя свои силы, белозубо улыбался в зрительный зал. Ритм убыстрялся. Музыканты  смеялись и, подбадривая танцора, что-то выкрикивали. Танцор подобрался и, вскинув руки, пошел по сцене, постукивая каблуками. Ритм  стал чаще, танцор бил дробь быстрее и быстрее. Он круто поворачивался вокруг себя и, гортанно вскрикнув, взлетал в прыжке. Он скинул пиджак, старательно причесанные волосы разметались… Ритм все учащался. Казалось, невозможно танцевать быстрее! Но он без видимых усилий  ускорил темп...

      Столько силы, столько энергии, столько огня было в танце, что  у меня, жительницы северной  холодной страны,  дрогнуло сердце...замерло...и застучало быстро-быстро. И захотелось... и представилось, что выхожу я в тугом красном платье, позванивая монистами, и, остановившись перед танцором, повожу плечами, кругло поднимаю руки…   И белые кисти рук, в черных оборках рукавов, словно крылья голубки вспархивают и опадают, вспархивают и опадают.  Я встречаюсь взглядом с танцором. И, глядя друг другу в глаза  и,  отбивая такт каблуками,  мы ведем наш поединок. Темп все растет,  мелькают его руки, взлетают мои юбки, звон гитар заполняет площадь. В  следующий  миг я замираю  на месте, откидываю ножкой в черной  туфельке тяжелый  шлейф  платья, весь  в оборках,  вскидываю голову в черных кудрях, разворачиваюсь , и медленно, танцуя, иду прочь,  упруго поводя бедрами.

      Гитары смолкли. Танцор  недвижим. Он смотрит мне вслед, полный  любви и надежды. Я ухожу. Он близок к отчаянью. И на самом краю сцены, я обернулась. Я обернулась и бросила на него  взгляд из под черных ресниц. Он вздрогнул, поднял свой пиджак и заспешил за мной.  А гитары запели о любви и страсти… .